akhmatova
Анна Ахматова
***
Один идет прямым путем,
Другой идет по кругу
И ждет возврата в отчий дом,
Ждет прежнюю подругу.
А я иду - за мной беда,
Не прямо и не косо,
А в никуда и в никогда,
Как поезда с откоса.
***
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, -
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже,
Как маятник ходит луна.
Так вот - над погибшем Парижем
Такая теперь тишина.
ОТРЫВКИ ИЗ РЕКВИЕМА
Вступление
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки.
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
***
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой.
Кидалась в ноги палачу -
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пышные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
Приговор
И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то... Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
***
Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином
И манит в черную долину.
И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.
И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою):
Ни сына страшные глаза -
Окаменелое страданье -
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья,
Ни милую прохладу рук,
Ни лип взволнованные тени,
Ни отдаленный легкий звук -
Слова последних утешений.
Распятие
"Не рыдай Мене, Мати,
во гробе зрящи".
1
Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: "Почто Меня оставил?"
А Матери: "О, не рыдай Мене..."
2
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
***
Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,
И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: "Сюда прихожу, как домой".
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.
О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,
И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,
Пусть так же оне поминают меня
В канун моего погребального дня.
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем: не ставить его
Ни около моря, где я родилась
(Последняя с морем разорвана связь),
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,
Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.
И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы струится подтаявший снег,
И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.
Anna Akhmatova
Translated by Natasha Gotskaya © 2010
***
Some people choose the straightest path,
And other - go in circles,
As if a childhood home still lasts,
Or love comes back for certain.
I go - and grief is on my heels -
Awry or straight - who cares -
As trains, derailed, go downhill
To nevermore and nowhere.
***
When an Epoch is being buried
There's no toll, no knell,
No funeral wreathes are carried,
Its adornments are burr and nettle.
The grave-digging is fast, efficacious,
This momentous work cannot wait.
There's so much silence, good gracious! -
That one hears the Time's gait.
It will surface, brought back by a current
As a drowned's corpse at long last,
But a son wouldn't know the parent,
And a grandson would look in disgust.
The pendulum-like moon stares
At our drooping heads.
Over the perished Paris
It's silent. The silence of dead.
FRAGMENTS FROM REQUIEM
Introduction
At that time hardly one had a reason
For a smile, if not happily dead.
A makeweight for its many a prison,
Useless supplement, stood Leningrad.
All these maddened by dread and sorrows
Endless streams of convicts flowed east,
And steam trains were singing in chorus
Songs of parting with their shrill whistles.
Stars of death stood still and clear.
Guiltless Russia was writhing in pain
Under wheels of the Black Marias,
Under jackboot soles, bloodstained.
***
For sixteen months I cry and plead
For mercy from someone,
I throw myself at butchers' feet,
My nightmare, my son.
All got confused and intermixed,
I now cannot tell
Who is a man, who is a beast,
And how close is hell.
And splendid flowers, and chime,
And tracks get lost in no time
Somewhere, nowhere, far.
It stares at me, straight in my eyes,
And threatens with a close demise -
A huge, enormous star.
The Verdict
And the stony word fell on my bare,
My still breathing, my still living breast.
Nevermind. I knew. I was prepared.
I will cope with it. I'll do my best.
I have work, that cannot be postponed:
To destroy my memory. And then
I must turn my soul into a stone.
I must start to learn to live again.
Otherwise...From outside I hear
Festive summer chatter. Long ago
I foresaw it, I could feel this clear,
Bright and sunny day, and empty home.
***
Insanity's enormous wing
Has covered half my soul as cloud.
It brings a fiery wine to drink,
Calls to a vale with no way out.
Yes, it has gained the upper hand,
I need to yield - no other choices,
I listen to my own lament
As if to alien, foreign voices.
It leaves to me, whatever I strive
to keep, - just nothing. Not the horror
Of those eyes, my sonny's eyes,
With frozen anguish, hurt and sorrow.
It won't allow me to save
A thing, however I beg and reason,-
Not thunderstorm of the first day,
Not a short visit to the prison,
Not coolness of the darling palms,
Not linden trees in trepidation,
Not sounds coming from afar -
The words of final consolations.
Сrucifixion
"Weep not for me, Mother,
Beholding in the sepulchre the Son"
1
The heavens' fire blazed. The Earth was shaken.
The time of glory came. No way to flee.
He said to Father: "Why hast Thou forsaken me?",
He said to Mother: "Oh, weep not for me..."
2
Magdalena couldn't stop sobbing violently,
Best disciple fell into a trance,
And toward His Mother, standing silently,
None had even dared cast a glance.
***
The time of the mournful remembrance has come.
I hear you all and I see everyone:
The one at the door, who could not even stand,
The one who is no more treading the land,
The pretty one, saying, a smile on her face:
"As if to my home I come back to this place".
I'd like to name each single one of them all -
But taken away and is hidden this roll.
I' m weaving for them a wide shroud from words -
Their own plain words that I have overheard.
Wherever I go, whatever new pain
Befalls me - the memories always remain.
And when is shut down my tortured, my dry
Strained mouth through which tens of millions do cry, -
Let then - on the eve of my funeral day -
They mourn for me, weep for me in the same way.
If ever my country comes up with a plan
To set up my monument here, on my land -
I give my permission. But I make the term -
Let not it be put where I have been born -
In that seaside town (I severed all ties
To my beloved sea long ago). Likewise,
Do not put it in the Tsar's Park, near the tree
(A ghost, still disconsolate, looks there for me).
I'd like it to stand where I did stand and wait
For three hundred hours - but locked was the gate -
Because I don't want, even when I am dead,
In blissful oblivion, someday to forget
The slams of the doors, Black Marias' night feasts,
And women, who wailed as if wounded beasts.
And let snow fall on the bronze of my eaves,
And melt, and stream down as tears of grief.
Let coo of jail pigeons be heard from afar,
While ships go silently down Neva.